Начиная с конца XV века Московское княжество начинает активно приглашать иностранных специалистов на русскую службу. Особый упор делался на иноземных архитекторов, литейщиков, врачей: «пришел из Риму посол великого князя Семен Толбузин, а привел с собою мастера Муроля, кой ставит церкви и палаты, Аристотеля именем; такоже и пушечник той нарочит лити их и бити ими; и колоколы и иное все лити хитр вельми»
Ливонская война, войны с Польшей и Швецией в XVI веке выявили слабую тактическую подготовку русских войск. Те приемы, которые успешно работали в войнах с крымчаками и ногайцами, проваливались в войнах с европейскими армиями. Требовались военные специалисты, найм которых стоил больших денег. Иностранцы, поступавшие на царскую службу, селились в Немецкой слободе в Москве. Постепенно менялось и отношение боярской верхушки к иноверцам, на них уже не смотрели как на какое-то чудо-юдо заморское, так как сами часто прибегали к услугам «немецких» лекарей (хотя и не без опаски), строителей, ювелиров.
При Борисе Годунове иностранцы получили максимальные преференции. Но царь понимал, что иностранные специалисты это хорошо, но не плохо было бы обзавестись и своими. В 1600 году он отправил в Германию немца Крамера с наказом, найти и привезти в Москву ученый люд для создания университета, где бы россияне обучались наукам и языкам. Но против этой идеи высшие церковные иерархи встали на дыбы и Борис Федорович был вынужден отказаться от этой инициативы.
«Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе» - было принято решение об отправке заграницу 18 боярских детей в Любек, Францию и Англию «для науки разных языков и грамот». Возможно, к этой мысли его подтолкнул пример двух иностранцев, приезжавших в Москву для изучения русского языка: «Францовского немчина Жана Паркета, лет в 18, да Англиченина Ульяна Колера, лет в 15, робята молоди, а на Москве учились русскому языку». Их сопровождал домой английский купец Джон Мерик (в русской интерпретации Иван Ульянов).
В 1602 году Ивану Ульянову было поручено сопровождать в Англию четверых боярских детей: «Микифор Олферьев сын Григорьев, да Софон Михайлов сын Кожухов, да Казарин Давыдов, да Фетька Костомаров для отвоза в аглинскую землю для науки латынскому и аглинскому и иных разных немецких государств языков и грамоте».
О судьбе французских «студентов» никаких свидетельств не осталось, а вот о любекских «студентах», не вернувшихся к назначенному сроку, вспомнили при Василии Шуйском и отправили в Любек запрос. В ноябре 1606 года из Любека пришел ответ от местного начальства: «Чиним ведомо вашему царскому величеству, что прежней царь и великий государь Борис Федорович блаженные памяти, как третево году были послы наши на Москве, и как отпущены с Москвы, и едучи к Новугороду, прислано к нам русских пятеро робят, чтоб наши послы тех робят взяли в Любку (Любек) учити языку и грамоте немецкой, и поити, и кормити, и одежду на них класти; и мы тех робят давали учити, и поили, и кормили, и чинили им по нашему возможенью все добро; а они не послушливы, и поученья не слушали, и ныне двое робят от нас побежали, неведомо за што... Бьем челом, штоб ваше величество пожаловали отписали о достальных трех робятах, ещо ли нам их у себя держати, или их к себе велите прислать». О дальнейшей судьбе «трех робят» известий нет.
Но ясный ответ дает автор «Московской хроники» Мартин Бер: «однако ж послал в чужие земли, для образования, 18 молодых дворян: 6 в Любек, 6 во Францию и 6 в Англию. Они скоро выучились языкам иностранным; но только один возвратился в Россию, именно Димитрий, данный Шведским королем в переводчики Понту Делагарди: прочие пустились в свет и не хотели видеть своего отечества». В оправдание невозвращенцев можно привести голод, второй год гулявший по стране к моменту их отъезда.
В Смутное время никому не было дела до первых русских студентов. Вспомнили о них только в начале правления новоизбранного царя Михаила Романова. В Англии в это время правил король Иаков I. К нему, для установления дипломатических отношений, 30 июня 7121 (1613) года было отправлено посольство, которое возглавили «дворянин и наместник шацкий Алексей Иванович Зюзин да дьяк Алексей Витовтов». Среди прочих установок, посольство получило и такой наказ: «Да память Алексею Ивановичу да дьяку Алексею: в прошлом 111 году при царе и великом князе Борисе Федоровиче всеа Русии и при великой государыне вашей славные памяти при Елисавете королевне, посланы из московского государства в аглинскую землю для науки латинскому и аглинскому и немецким языком и грамоте учитца Гришка Ольферьев сын Григорьев, да Фетька Семенов с товарыщи пять человек; И те царского величества подданные, будучи в науке, тому всему, для чего посланы, и изучены. И ныне они царского величества к посольскому делу надобны».
У дьяков Посольского приказа, готовивших справку для посольства, произошла какая-то путаница в документах, так как были перепутаны не только имена студентов, но и их число.
Далее в наказе идут подробные инструкции, как можно действовать и что говорить, в зависимости от реакции англичан. Послам предписывалось применять лесть, угрозы, ласку, логику, секретные розыски, лишь бы вернуть домой студентов. Это же какая обида царю - подданные не желают возвращения в страну. Долго ли, коротко ли, но англичане так студентов и не выдали.
Память на обиду у Михаила Федоровича Романова оказалась долгой и через восемь лет новые русские послы в Англии, «дворянин Волынской да дьяк Марко Поздеев», снова подняли эту тему и вот что выяснили: «Подлинно ведомо, что те дети боярские Никифор Олферьев сын Григорьев, да Софонко Кожухов с товарищи четыре человека в аглинской земле задержаны неволею, а Никифорко Олферьев и веры нашея православные отступил и, несведомо по какой прелести, в попы стал или буде над ним учинили то неволею...».
Мне представляется сомнительной отписка «задержаны неволею». А что Вы думаете по этому поводу? Излагайте свои мнения в комментариях и не забывайте подписываться на канал - впереди еще много интересного.
Источник: Первые русские студенты за границей